Как найти родственника в архивах

Лет 20 назад те, кто всерьез хотел выяснить судьбу родственников, пропавших без вести во время Великой Отечественной войны, еще могли найти их сослуживцев и получить хоть какую-то подсказку. Из 420 тысяч мобилизованных тогда татарстанцев в живых осталось около 5 тысяч. Уже близко время, когда единственным источником информации станут архивы. Насколько реально по ним проследить путь человека почти 70-летней давности?

Житель Набережных Челнов Николай Усанов, руководитель челнинского музея «На пути к Победе» - поисковик со стажем. Он соавтор «Книги памяти» Тукаевского района, впервые изданной в середине 90-х годов. Тогда в ней большая половина фамилий фронтовиков содержала пометку – «пропал без вести». Стараниями таких, как Усанов, удалось проследить судьбу многих. Без хеппи эндов, когда война раскидала людей по разным странам и они встретились через много лет. В основном находили место фронтовой могилы, выясняли, что нередко те, кто попал в плен, затем были осуждены по 58-й статье и умерли в сталинских лагерях. Поэтому Усанов знает, в каком состоянии находятся архивы различных ведомств. «Если какое бедствие (вроде пожара, наводнения) и существует, то оно не обошло ни один военкомат. По закону архивы с данными времен второй мировой войны подлежат вечному хранению. Это касается и списков призывников, ушедших на фронт и всего прочего. Но на деле сохранилось очень мало. Да и те документы, что есть, находятся в очень плохом состоянии».

В военкомате республики нам сообщили, что большая часть архивов много лет назад была передана в Центральный архив Министерства обороны в Подольске. Туда из Татарстана и переадресовывают запросы родственников.

Но если, кроме имени и фамилии, от человека ничего не сохранилось, то на положительный ответ рассчитывать не стоит. Шансы повышаются, если известен номер части, где служил ветеран, остались какие-то наградные документы. За год в военкомат республики приходит до нескольких сотен запросов. По словам Усанова, запросы лучше напрямую делать в ЦАМО: «У нас был опыт, когда мы отсылали письма и в военкомат, и в Подольск. Из ЦАМО ответ приходил быстрее. И там были сведения, в какую часть перевели военнослужащего перед тем, как он пропал без вести. По крайней мере, появлялась ориентировка, где продолжать поиски. А из татарстанского военкомата ответ приходил на месяц позже. И примерно такого содержания: «Вам нужно адресовать свой запрос в ЦАМО».

Наиболее простой вариант, который подсказал Усанов - искать родственников-фронтовиков на сайтах «Подвиг народа» и «Объединенная база данных Министерства обороны». На первом сайте – списки получивших награды и медали во время ВОВ. На втором – списки погибших. Только надо учесть, что многие фамилии искажены. Особенно это касается военнопленных. Николай Усанов советует: «Попробуйте набрать в поисковике фамилию, перевести ее на немецкий язык, а затем с немецкого на русский. И вы можете удивиться результату». Также надо учитывать опечатки, и то, что татарские имена могли переделать на русский лад. Был Мифтах Габдурахманович, а стал Михаил Григорьевич.

Если самый простой способ поисков оказался безрезультатным, то остаются запросы в ЦАМО, ФСБ (нередко «пропал без вести» означало плен, а ФСБ достались по наследству базы данных НКВД) и ЗАГСы. Поисковики сталкивались с тем, что похоронка приходила не в военкомат, откуда призывался фронтовик, а именно в ЗАГС и лежала там десятилетиями.

«Кровные» деньги войны

В военном комиссариате Татарстана подметили: после многих лет тишины, когда к ним обращались единицы, чтобы найти родственников-фронтовиков, последовал шквал запросов, как только стали выдавать бесплатные квартиры ветеранам ВОВ и их вдовам.

Усанов вспомнил еще 2 волны ажиотажа, тоже связанные с материальным интересом. Первая была лет 8-10 назад, касалась военнопленных. Якобы Германия выплачивает им какие-то деньги. «Разве можно с нашим народом шутить на тему денег?», - возмущается Николай. Тогда в «Музее боевой славы» перебывала не одна сотня человек. Им подсказывали координаты архивов, помогали составлять письма-запросы.
«Но не получил ничего и никто. Я в конце концов сам обратился в Москву за разъяснениями. Выяснилось, что

Германия выплачивала разовую компенсацию двум категориям россиян: гражданским лицам, которых угнали на работу в Германию, и военнослужащим, но только тем, кто «потерял статус советского военнослужащего». Проще говоря, тем, кто попал в плен и принес присягу Германии – полицаям и власовцам. Я пытался объяснять это тем бабушкам-одуванчикам, что приходили ко мне, а в ответ слышал: «А вот в соседней деревне уже кто-то получил деньги…».

Вторая волна схлынула только недавно: «Связана она была с тем, - говорит Усанов, - что, якобы на каждого солдата, не спрашивая его согласия, выдавались «вкладные книжки». Либо часть зарплаты, либо полностью зарплата перечислялась на них, и потом счета, в том числе и погибших, никто не аннулировал. С учетом индексации и набежавших процентов сумма должна быть внушительная. И здесь началось… Приходят бабушки: «Я паспорт принесла, выдайте мне деньги». Я одной знакомой (образованная женщина, учительница) рассказываю эту историю. Та до слез хохотала, потом говорит: «Она не права. Надо приходить не со своим паспортом, а с паспортом воевавшего отца. Я вот прихватила»...

Если честно, я никакого подтверждения этим слухам так и не нашел, кроме: «А вот в соседней деревне…». Но я еще не видел ни одного человека, который хотя бы лично был знаком с тем счастливцем из «соседней деревни». Людей понять несложно. Ведь приходят в основном дети войны, дети солдат. Никогда они не жили богато. И тут они думают, что всю жизнь прожили без отца, которого отняла война, намаялись и вот сейчас им за все мучения воздастся! Когда им начинаешь объяснять, что особо надеяться не на что, некоторые даже обижаются.

Светлана Комолова